Сотня 2012 задним числом
Михаил Осадчий, 05.03.2012
Сафроновскую сотню 26 февраля я проболел, формы хватило только на то, чтобы пойти пофотографировать и порадоваться за остальных. Но ведь свербит же. И сезон вполне приличный, и лыжня еще пока накатана, и погода шепчет. И поверив среднему из Гисметия и РП5, я решил в субботу (и только в субботу) прокатить ее без времени и излишних усилий. Тем более, что от Морозок до Абрамцево через Ерыково лыжня должна была быть отполирована.
В субботу стартовал из Москвы в 6.50, как и все. Прогноз как-то колебался, сколько дать в полдень при открытом солнце, поэтому я максимально запасся мазями вблизи нуля. Как оказалось, засада была совсем не там. Накануне рюкзак был максимально облегчен, и зеленую мазь я из него выкинул - ведь уже весна!
В 7.53 в Поварово включил GPS и встал на лыжи, в полном одиночестве. На Овсянниковском поле пронаблюдал восход солнца из-за сплошных облаков. Все поле в инее, и солнце красит каждую травинку в розовый цвет. Пожалел, что не взял фото, но ведь я же сюда не за этим приехал. Перелез через новую трассу шоссе, слева в лесочке уже насыпали огромный земляной холм, который торчит немножко над лесом. За трассой потерял нашу старую лыжню, и нашел новую чуть левее. На сотне сэкономили по дороге. Затем стал ждать, когда же иней от солнышка сойдет, а он все не сходит. Лес, кусты, дудки и травинки в поле - все стоит белое и морозное. Лыжи едут очень условно, и на снегу противно скрипят. От вырубок в лесу за Шелепаново, и аж до Дьяково лыжню полностью уничтожили снегоходы, и приходится катить по полосе расхлябанного и мерзлого снега. По ней не скользит, лыжи разъезжаются, коньком тоже не пойдешь - узко. Самая холодная мазь у меня -1-7, съедается она на этом снегу быстро, а скользит плохо (РП5 намерял в Клину в 10.00 минус 18 градусов). Дважды подмазывался, держит хорошо, но скорости нет.
С первым встречным разминулся на спуске к Волгуше. Он очень счастливо вжался в ольшанничек слева, а я сверху по ЛЭП сыпался почти не тормозя, скольжение мне это позволяло. Успел только поздороваться. У Дьяково на выходе с ЛЭП разминулся (в порядке разнообразия) с мотоциклистом с номером, который, видимо, продолжал по ЛЭП свой мотокросс. Я уж было заволновался, что за ним последуют остальные, но он тоже оказался одиночкой, да и поле вспахать не смог, хотя судя по следам - пытался. У Дьяково начался короткий отрезок лыжни, по которой поехалось гладко и приятно, хотя иней вокруг никуда так и не делся. Разминулся с группой детишек с большими рюкзаками, а чуть-чуть не доходя Пенсионера - с еще одной. Их физрук, завидев меня, скомандовал "освободить лыжню", и все дети как один человек сошли с лыжни полностью. Мне это очень польстило, хотя я конечно их и объехал по снегу. Неужели мой вид внушил им такое уважение? Я конечно был слегка обледеневший, и сильно заиндевевший, но не настолько же. К сожалению, вслед за ними по этой же лыжне прошли три снегохода, и ее тоже уничтожили.
У Морозок заглянул на костер, но там было холодно, пустынно и сквозило, и я полетел вниз. Болото полностью замерзло, а наледь съела все русло Икшанки, так что мостик оказался у нее внутри. Снежок сверху все это прикрыл, и получилась просто гладкая и твердая поверхность, на которой до шоссе задерживаться было негде. В порядке эксперимента зашел в кафе на бензоколонке, закупил там литр воды, и загрузил ее частично в себя, частично в термос, а остаток в бутылке в рюкзак. Теперь у меня появился шанс пройти остаток без дефицита жидкости. Чай в термосе, изначально сильно переслащенный, стал теперь больше похож на чай.
У моста не стал переходить на другую сторону, а вместо этого прошелся по платформе до кассы, и купил себе обратный билет. Теперь мне уже некуда деваться, и надо идти до конца. Лыжня от конца платформы до канала за неделю превратилась в дорогу, прочищенную местами до земли. Зачем железнодорожникам ездить на канал? Солнышко светит, мороз отпустил, но о плюсе речь, похоже, не идет, Гисметия явно погорячилась. Синяя мазь наконец то начинает работать, да и лыжня наконец настоящая. Вверх катится легко, хотя я стараюсь не переутруждать себя, чтобы не перегреться. У Беклемишево расхожусь со знакомыми Дмитриевцами, которые сачкуют героическую тропежку под Малоярославцем, и просто катаются на солнышке по хорошей лыжне. По дороге заворачиваю на первую поилку, как всегда закрытую со всех сторон снежными стенками. Стенки на солнце подтаяли, зато внутри обнаруживается живой человек, с которым приятно поболтать на общие темы. Однако и дальше надо ехать. Ближе к Герасимихе попадаются случайные встречные, а затем и Сафроновцы, разбегающиеся в разные стороны с празднества в Ерыково. Меня направляют на их костер, где пока еще поют и пляшут, а я отбрыкиваюсь. В начале Радонежской просеки останавливаюсь перекусить и подмазаться. Но буквально через полкилометра, у Попова болота наезжаю на костерок с одиноким мальчиком лыжником. Останавливаюсь и на костре основательно, в два слоя еще раз мажу лыжи, все той же синей. Мальчик в это время что-то выцеливает в костре своим Canonом, с навернутым на него рыбьим глазом. Поговорили про возможные выходы отсюда в Калистово, и зачем-то в Семхоз. Ему явно не хватает пространства, и надо просто ходить с дальними группами, или по их следам. Качу дальше и начинаю считать тягуны вверх. Мне всегда казалось, что их от двух до трех, в зависимости от степени усталости. Сегодня их оказывается два, и у поворота рядом с грейдером я вижу толпу выходящих людей, возможно Сафроновцев, но пересечься с ними уже не успеваю. Так и останется Колька без своих дипломов.
После поворота вниз лыжи едут сами, и я проскакиваю радонежский костер, не заезжая на него. Но потом вдруг вижу, что он вполне живой, и на нем сидит группа. Из любопытства захожу туда, и меня сразу пытаются накормить и напоить. Опять доливаю термос чаем, теперь мне его хватит на электричку, и ограничение на питье снято совсем. На GPS 72 км, я это и так хорошо знаю, но людей на костре это шокирует. Пока я вожусь с термосом, краем уха слышу, что рядом обсуждают уже не лыжи, а Полярный Урал. Оказывается, меня опознали, и обращаются не иначе, как "господин Осадчий". Трое ребят из этой компании ходили пешком два года назад как раз там, где мы плавали на катамаране. Они знают и меня, и Колю и его сайт. После этого они уже не удивляются, что мне осталось еще 30 км до конца. Приятно все же в глухом лесу на ночь глядя поболтать со знакомыми людьми.
Однако и мне пора дальше, время уже половина шестого. Как на грех в начале абрамцевской лыжни встречаю ветерана Сафроновских сотен Сорокина. Поздороваться с ним просто так не получается, ввиду исчерпания им запаса статической устойчивости после праздничного костра. Приходится помогать ему выбраться из сугроба. Он счастлив тем, что свою сотню уже прошел, хотя и закончил ее под утро. Ну, так и я к своей сотне уже близок. Наконец то мазь стала работать совсем правильно. Лыжи летят сами, можно чем-то одним, или руками, или ногами, совсем перестать работать, не снижая при этом скорость. Ерыковская компания уже вся разошлась, и в легких сумерках я пролетаю на развилке мимо дерева, богато разукрашенного мандариновыми корками. Дальше до Морозок никаких людей на лыжне уже не будет. Фонарь надевать еще рано, и Хлыбовский подъем, дорогу, лесочек и дачи я прокатываю при естественном освещении. Лишь перед Камарихой приходиться включить свет, чтобы найти отворот лыжни от дачной дороги. Вниз пикирую уже аккуратно, спуск довольно жесткий, хотя при моем дальнем свете он просматривается почти весь. На излете скорости, почти не толкаясь, долетаю до мостика, где я неделю назад фотографировал лидеров на сотне. Там, где я топтался на лыжах, сейчас промоина, и в нее уходит след выдры. Подъем дается совсем легко, а дальше катится само. При свете фонаря кажется, что скорость больше, чем она есть, но зато эта скорость дается практически даром. Меня это очень устраивает. Начинает идти мелкий снежок, иногда в луче фонаря он взрывается яркой вспышкой, как будто где-то мелькнул еще один фонарь. Но это все иллюзии. Выскакиваю на финишный костер, и примеряюсь к электричке. На 21.07 я не успеваю, а на следующую спешить необязательно. Посещает шальная мысль, что если последним с Сафроновской сотни на костре оставили запас еды и питья, то может быть Аркадий где-нибудь и стопочку припрятал. Ради проверки этой гипотезы я даже снимаю лыжи. Увы, тщательный осмотр стола дает только запас промерзшей гречневой каши, кристаллического морса, и 5 мармеладок. Мармеладки прошли недельный цикл оттаивания и замораживания, однако оказались съедобными. Спасибо и за это Сафроновскому столу. Больше мне тут ничего не светит, флиску свою я уже откопал неделю назад (между прочим, зря, я ее сейчас тащу в рюкзаке), и я опять надеваю лыжи. В темноте кажется, что не едешь, а летишь, особенно по полям на спуске, и появляется игривое желание успеть на 21.07, хотя умом я понимаю, что за полчаса от костра до платформы доехать мне нереально. У шоссе я сбавляю темп, уже очевидно, что мне не хватает минут 10, и можно не спешить. Идет легкий снежок, лыжи едут сами, и кольцо уже замкнуто. За каналом опять перелезаю через новые колдобины, и встаю на лыжню, которая приводит меня прямо к голове платформы. Тут я уже был, и на этом сотня заканчивается. Можно доставать телефон и оповещать об этом всех болельщиков.
М. Осадчий
05.03.2012
Архив текстов и фотографий